Example
Гусь — одна из самых крупных водоплавающих птиц, уступающая по величине только лебедю. Люди с давних времен охотились на гусей, мясо шло в пищу, мягкий пух на перины и теплую подкладку одежды, а перья использовались как для письма, так и для изготовления оперения стрел, которыми били дичь, в том числе и самих гусей.

Помимо охотничьего промысла крупная, держащаяся стаями птица привлекла внимание человека как возможный объект для приручения. История содержания гусей в домашних хозяйствах уходит корнями в глубокую древность. Упоминание о домашних гусях относится приблизительно ко второму тысячелетию до нашей эры. Гусей держали в Древнем Китае, Индии, Египте, Риме. Первоначально гуси не всегда использовались в качестве сельскохозяйственной птицы. К примеру, в Египте и Древнем Риме они одно время были культовыми животными и содержались при храмах, а в Древней Греции их держали в качестве домашних любимцев.

Надо отметить, что гуси часто становились персонажами различных народных сказок и легенд. Здесь они то заботливые мамаши, то слуги Бабы Яги, то заколдованные люди, а то и вовсе волшебные существа, помогающие своим хозяевам. Не обошла гусей стороной и геральдика, в ней эта птица обозначала чуткость и бдительность.

(По материалам интернета)

Example
(1)Говорят, что счастье – это когда тебя понимают. (2)Это верно. (3)Но никому не будет счастья, если каждый не станет человеком, который понимает других людей, принимает их именно как других, со своей жизнью и чувствами, и умеет сочувствовать им, отзываться на их чувства. (4)Вот ступеньки в «школе чувств»: другие люди – чужие чувства – отзывчивость к ним – свои чувства…

(5)Да и не только люди учат нас чувствовать. (6)Оглядимся вокруг себя, всмотримся в самые простые предметы, окружающие нас: вот стол, лампа на столе, шкаф с одеждой, обои на стене, электрическая лампа, занавеска на окне… (7)Каждая вещь сделана человеком, в каждую вложены чьи-то способности, ум, чувство. (8)Это всё – застывшее человеческое дело, превратившееся в предметы; живые жизни, воплотившиеся в вещи…

(9)А книги? (10)Даже обычные школьные учебники! (11)Нам кажется, они безличны, что их никто не писал, не мучился над ними, они сами собой откуда-то взялись или выросли, как дерево в лесу или трава на лугу. (12)Но в каждой странице, в каждой строчке – живое, человеческое!

(13)Будем стараться почувствовать живого, другого человека не только в каждом, кого мы встретим, но и за каждой вещью, каждой книгой, каждым учебником. (14)Мы не читаем учебник – мы общаемся с автором, с человеком! (15)И никогда не будем позволять себе обращаться с вещью или с книгой так, будто они мертвы. (16)Нет ничего мёртвого вокруг нас, мёртвое – на кладбище, а вокруг нас, живых, – живое, человеческое, оно во всём, надо только увидеть его и почувствовать. (17)Здесь речь идёт не о том, чтобы беречь вещи, это само собой разумеется, здесь речь о другом: о духовном прозрении, о том, чтобы каждая вещь была для нас живой, чтобы не с книгами-предметами имели мы дело, а с живыми людьми, чьё чувство вложено в книги, чтобы мы видели человеческое в человеческих предметах и вещах!

(С. Соловейчик)

Example
О лисицах рассказано много всяческих басен и небылиц.

В народных сказках лисицу обычно изображают хитрым зверем, обманывающим доверчивых птиц и зверей. Сомнения нет, что живущие на воле лисицы нередко ловят зазевавшихся крупных птиц, изредка таскают домашних уток и кур, любят зайцев - беляков и русаков. Как многие звери, лисицы устраивают кладовые. Пойманного зайца лисицы не могут съесть в один приём и старательно зарывают оставшееся мясо в снег. Лисицы помнят свои кладовые и, когда нет добычи, доедают спрятанное про запас мясо.

Они разоряют гнёзда птиц, свитые на земле, ловят подростков-птенцов, не умеющих хорошо летать. Но самая обычная пища лисиц - это лесные и полевые мыши. Зайцами и мышами питаются они зимою, когда лежит глубокий снег. Даже днём можно увидеть в открытом поле мышкующую лисицу. Неся над снегом пушистый свой хвост, пробегает лисица по снежным полям и сугробам, прислушиваясь к каждому звуку. Слух и чутьё у неё изумительны. Под глубоким сугробом она слышит писк мышей и безошибочно добывает их...

Мне редко приходилось охотиться на лисиц, но хитрые их повадки мне хорошо известны. Не раз я находил в лесу норы лисиц. Нередко они селятся в норах хозяйственных барсуков, которых настойчиво выживают. Лисицы и сами роют глубокие норы, обычно в песчаных откосах, прикрытых деревьями и кустами. У жилых лисьих нор всегда можно видеть много костей птиц и зверьков, которыми взрослые лисицы кормят подрастающих лисенят.
Спрятавшись в кустах, можно увидеть играющих у норы подростков-лисенят. Гостя как-то на водяной мельнице, стоявшей на берегу лесной реки, каждое утро я видел, как молодая собака мельника играет на лугу с выходившим из лесу рыжим лисёнком. Никаких ссор между ними не происходило.

Пойманные молодые лисицы очень быстро привыкают к человеку. Их можно водить по городу на цепочке, как водят домашних собак. Опытные люди уверяли меня, что даже в большом городе после выпавшей свежей пороши, среди кошачьих и собачьих следов на бульварах можно увидеть и лисьи следы. Не знаю, можно ли верить таким рассказам, но вполне допускаю, что выпущенная в городе на волю лисица может себя прокормить...

(По И. Соколову-Микитову)

Example
Это было много лет назад. Ранним утром я возвращался с дальнего глухариного тока. В лесу было тихо, солнце взошло. Было слышно, как шумят на болоте журавли, токуют в позолоченном небе бекасы. Где-то поблизости прогремел и засвистел рябчик.

Покуривая трубочку, пересвистываясь с подлетавшими рябчиками, я вдруг увидел за стволами деревьев тихо ковылявшего прямо на меня зайца-беляка. Усталый, он возвращался на лёжку после весёлых ночных похождений. Коротенькими прыжками он тихо ковылял по моховым рыжеватым кочкам. На его мокрых ляжках смешно болтались клочки вылинявших зимних порточков. Я сидел не двигаясь, не шевеля пальцем, сливаясь с высоким зелёным пнём. Когда заяц подбежал совсем близко, почти в колени, я немного пошевелился и тихо сказал:
– Ага, попался, Косой!

Боже мой, что стало с зайцем, как подхватился он, как замелькали между
кочками его порточки, коротенький хвостик! Громко смеясь, я крикнул зайцу вдогонку:
– Улепётывай, Косой, поскорее! У каждого охотника в запасе много воспоминаний о неожиданных встречах и происшествиях в лесу. Обычно такие охотники рассказывают о своих удачных выстрелах, о застреленной и добытой дичи, о работе умных собак. На охотничьем долгом веку я много перестрелял крупной и мелкой дичи, не раз охотился на волков и медведей, но – странное дело – простая встреча с зайчишкой запомнилась больше, чем самые удачные и добычливые охоты. Я как бы и теперь вижу лес, тихое утро, слышу свист рябчиков, отчётливо вижу зайчишку-беляка, мокрые его порточки.

Улепётывай, брат Косой, на доброе здоровье!

(По И. Соколову-Микитову)

Example
Жили-были старик со старухой у самого синего моря. Забросил дед в море невод и вытащил... Впрочем, все знают эту сказку. В стародавние времена поймал дед золотую рыбку. А если бы закинул свой невод сегодня? Пришёл бы невод обратно не «с одною тиною морскою», а ещё и с... ржавыми банками, битыми бутылками, рваными пластиковыми пакетами и прочим мусором.

Закинул бы невод во второй раз — выловил бы рваный баш¬мак и изношенную, «лысую» шину. В третий раз, как и полагается, попалась бы старику рыб¬ка. Да не простая, а золотая. И заговорила бы она человечьим голосом. Но вот чудо: не стала бы золотая рыбка просить: мол, отпусти меня, старче, в море. А наоборот, стала бы молить: толь¬ко не отпускай меня, старче, в море. Лучше кинь в аквариум с чистою водою — отслужу тебе за это любую службу. Не хочу, говорит, сделаться рыбкой «нефтяною», а хочу остаться рыбкой золотою!

…Грустная сказка! К несчастью, и быль не радостней. Раньше, вернувшись из дальних странствий, моряки, бывало, рассказывали о неизвестных странах да заморских диковинах. Теперь же, как сговорившись, твердят одно: пропадают, братцы, моря-океаны! Кораблей на водных путях — как автомобилей на шоссе. И с каждого даже самого маленького судёнышка в волны бросают мусор. Вот и превращаются голубые морские просторы в грязную свалку. Море становится грязным от ядовитой для все¬го живого нефти. Помыл танкер-нефтевоз свои громадные баки-танки, а грязную воду — в море. Потер¬пел танкер в пути аварию — вся нефть выливается в море. Вот беда так беда! От этой отравы гибнут рыбы (как тут не вспомнить нашу «золотую» рыбку!), дельфины; болеют, а иногда тоже гибнут чайки и другие морские птицы. На мно¬гие мили вокруг вода покрывается жирной плёнкой, которая, словно крышка, не даёт проникнуть в глубь моря кислороду. От этого задыхаются водоросли, мельчайшие рачки. Значит, и неотравленной рыбе погибать от голода.

Страшная сказка! А ужаснее всего то, что это не выдумка, а реальная жизнь. Негативное воздействие человека на окружающую среду приняло угрожающие масштабы. Планета просит о помощи!

(Г. Юрмин)

Example
Вавилонское столпотворение этимологически не связано с толпой, хотя в нем принимали участие многочисленные толпы народа… Вся суть в том, что этимологически безымянная толпа занималась творением столпа, что, как это бывает порой, привело к столпотворению. Вот тогда-то единый дотоле язык, согласно легенде, разбился на множество языков и исчезло взаимопонимание.

С тех пор у нас существуют иностранные языки, а до этого был только родной. Один язык, родной всем говорящим.
Иностранный язык нельзя полюбить, как родной, но зато к нему можно испытывать уважение. В старину, например, у нас все иностранные слова писались с большой буквы. Свои писались с маленькой, а чужие — с большой. В то время всюду учитывалось происхождение.

Давно уже иностранные слова пишутся у нас с маленькой буквы, потому что многие из них давно уже нам родные, свои и не нуждаются в специальном почете.

Языки между собой не враждуют, как враждуют порой те, которые на них говорят. Языки убедительно показывают, насколько общение взаимно обогащает (хотя стремиться-то нужно к общению, а не обогащению).

Со времени вавилонского столпотворения, для того чтоб договориться, нужно знать много языков. Это — трудно. Но — возможно.

(По Э. Вартаньяну)